Колыбель

А вот знакомишься с историей первого дома МИФИ и понимаешь — нет тут ничего случайного. Дом 21 на Мясницкой улице на протяжении веков всегда был тесно связан с отечественной культурой, подчас самым странным и мистическим образом. Нет, понятно, что из художественного училища могут выйти хорошие художники. А из хорошего училища — даже замечательные. Но почему скромным квартирантом, снимавшим комнатку в общежитии училища, как-то неожиданно оказывается известнейший впоследствии поэт? А ребенок, играющий на балконе, вырастет нобелевским лауреатом по литературе. Даже бездомный, спрятавшийся в подвале… но об этом чуть позже. И много лет спустя, когда стране оказались нужными не перо и мольберт, а ядерный щит, — что ж, в доме ковались таланты и в этой области, будущие профессора и академики. И многие знакомые черты МИФИ, как неожиданно выясняется, появились за сотню лет до создания нашего института. И как бы ни менялись владельцы этого странного дома, традиции каким-то непостижимым образом оставались. Ну не мистика ли? Вообще-то, полагаю, что нет. Не со стенами они, конечно, передавались — с людьми, которые оставались в доме при смене владельцев. А вот люди оставались, вероятно, уже из-за стен. Впрочем, обо всем по порядку.
А вначале была тайна, покрытая мраком. Тайна рождения странного дома с привидениями. Сейчас достоверно известно лишь то, что на рубеже 1780-90-х гг. генерал-поручик Иван Иванович Юшков приобрел участок земли в самом центре Москвы, «в четвертом квартале церкви Флора и Лавра, что у ворот Белого города» (на пересечении Мясницкой улицы и Боброва переулка) для постройки собственного дома. Рядом — церковь Святых великомучеников Фрола и Лавра, куда в день их поминовения со всей Москвы извозчики вели красиво наряженных лошадей, дабы окропить из святой водой: «Флор-Лавер до рабочей лошади добер».
Генерал Иван Иванович Юшков был представителем древнего знатного рода — среди его предков был князь, покинувший золотую орду для службы самому Дмитрию Донскому. Потомок же этого князя, Иван Иванович, хоть и был генералом, в битвах не участвовал — свои чины он заслужил на государевой службе, поднявшись до главного судьи судного приказа (что-то вроде Председателя Верховного суда), впоследствии став президентом камер-коллегии, генералом-полицмейстером в Санкт-Петербурге и, наконец, московским губернатором. Тот участок московской земли на углу Мясницкой и Боброва ранее принадлежал бригадному генералу Федору Ивановичу Дмитрию-Мамонову, участнику Полтавской битвы, Персидского похода и других военных баталий. Что было на этом участке при его покупке Юшковым, доподлинно неизвестно, и это породило документально ничем не подтвержденную версию, что на участке уже был строящийся, — а чем черт не шутит, — возможно, уже построенный дом, который генерал Юшков впоследствии лишь переделал для себя.
Так или иначе, но даты начала строительства дома, известного более двух веков как «дом Юшкова» в документах нет. Не сохранилось в документах и имени зодчего, по проекту которого построено здание. Однако тут, несмотря на отсутствие документальных доказательств, искусствоведы единодушны — дом, был построен (либо перестроен) по проекту выдающегося русского зодчего Василия Ивановича Баженова. Сравнение стиля и архитектурных приемов дома Юшкова с другими домами или проектами, где авторство Баженова подтверждено документально, не оставляет никаких сомнений: дом Юшкова — одно из немногих сохранившихся в Москве зданий-памятников творчеству великого архитектора. Дополнительную интригу придает тот факт, что хозяин дома, Иван Иванович Юшков, слыл масоном, как и Баженов. Последний ко времени строительства впал в немилость у императрицы Екатерины II, прознавшей, что архитектор неосторожно выступил посредником между цесаревичем Павлом Петровичем и кружком Н.Новикова, пророчившим наследника престола в верховные мастера своей ложи. Предполагая политические интриги, царица отстранила Баженова от государственной службы. По этой версии богатый генерал Юшков предложил строительство своего дворца именно прозябающему в насильственной отставке товарищу по ложе, дабы материально поддержать его. Во всяком случае, личные отношения этих двоих не вызывают сомнения — современники подтверждают, что Баженов был частым гостем Юшкова, чей дом впоследствии славился великосветским салоном. Более того, были слухи, что наряду с блестящими приемами в гостеприимном доме Юшкова, проводились тайные собрания масонской ложи, которые посещали книгоиздатель и общественный деятель Н.Новиков, поэт М.Херасков, писатель Н.Карамзин и многие другие.
Даты окончания строительства дома история тоже не сохранила. Разные источники дают разброс от 1769 до 1795 годов. Отделка верхних этажей, по всей видимости, продолжалась еще не менее десяти лет, и первый хозяин дома был вынужден жить на двух нижних этажах. Закончилась она только в 1805 году, уже после смерти первого хозяина. Он умер в 1781 году, и дом перешел к его вдове — тайной советнице Настасье Петровне Юшковой, а затем к сыну — тайному советнику Петру Ивановичу Юшкову.
Сейчас архитекторы называют дом Юшкова одним из лучших архитектурных памятников эпохи зрелого классицизма. Он был построен на углу улицы и переулка (а сегодняшний Бобров переулок чуть позже стал называться в честь владельцев самого шикарного дома на Мясницкой — Юшковым переулком) в форме «рога изобилия», что называют неким масонским символом. Главным украшением и, кстати, Баженовским архитектурным ноу-хау стала «преисполненная изящества угловая полуротонда, обращенная взору путника, едущего к центру». При этом мастер так спроектировал «почти ротонду» с ионической колоннадой, что она, за счет крытого перехода, плавно объединяет два отдельных угловых корпуса дома в единый архитектурный ансамбль. Впервые появившись на доме Юшкова, угловая полуротонда впоследствии многократно копировалась при строительстве угловых зданий в русских провинциальных (да и не только) городах.
Отделка цоколя каменными плитами в сочетании с гладкими стенами верхних этажей — один из излюбленных архитектурных приемов Баженова. Во всяком случае, известно, что подобный вариант отделки он намеревался использовать в разработанном им проекте Большого кремлевского дворца, который так и не был осуществлен. Угловой полуротонде фасада соответствуют круглые залы, верхний из которых — большой круглый зал — основная компонента интерьера. Двухсветный бальный зал по задумке автора накрыт специальным куполом, а уникальная конструкция окон создает вокруг неповторимую (некоторые говорят — по-масонски символизирующую что-то) световую гамму. Не менее интересны в огромном усадебном доме и другие внутренние помещения. Сложное сочетание разнообразных по форме овальных, полуовальных, круглых комнат, создает поразительный пространственный эффект. Выполненные в классическом стиле торжественные марши лестниц, стройные колоннады, причудливо декорированные коридоры и гостевые залы. Парадный вестибюль с лестницей почему-то имеет эллиптическую форму. Сейчас бы такой дом назвали «гламурным» — он был словно создан для шумных великосветских приемов и балов. Имелась и домовая церковь в честь Казанской Божьей Матери.
Сын генерала, Петр Иванович Юшков, унаследовал от отца не только все его состояние вместе с домом, но и, по слухам, членство в масонской ложе. И при этом он не только продолжил великосветский стиль жизни своего отца, но, похоже, решил его превзойти. В дом Юшкова по-прежнему приезжала на грандиозные и пышные балы вся московская знать. Слава масона, хлебосола, ценителя высокого искусства, и, как бы сейчас сказали, светского персонажа, Юшкова-младшего, гремела по всей стране. Балы, которые он закатывал, поражали воображение современников: «Он в 1811 г. давал у себя на даче в течение трех недель сряду 18 балов, с фейерверками и музыкой в саду, так что окрестные фабрики перестали работать, ибо фабричные все ночи проводили около его дома и в саду». Даже монахи из соседнего монастыря дивились с высоты монастырских стен небывалым фейерверкам, громкой музыке и цыганскому пению. Удивительно, но при таком хозяине дом каким-то чудом пережил два грандиозных московских пожара — в 1812 году служители расположенного рядом почтамта просто напоили и связали факельщиков, которые поджигали дома по приказу отступавшего Наполеона. В 1816 году при пожаре сгорела практически вся Мясницкая улица, но опять же, огонь не тронул творение Баженова. После всего этого в народе за домом окончательно укрепилась слава масонского гнезда, а впоследствии, когда мистическое обаяние масонов несколько спало, неожиданно выяснилось, что в доме завелись «страшные приведения». Но времена уже изменились. Привычка жить на широкую ногу в сочетании с неумением зарабатывать привела Юшкова-младшего к закономерному итогу — разорению. И тут уж ни членство в масонской ложе, ни дом с приведениями, ни знакомства с сильными мира сего, — ничто уже не могло помочь. Так что стал он сдавать внаем помещения своего роскошного дворца. Был тут магазин купца Андрея Кригера, где продавались «всякого сорта французские новопривезенные вина бочками, ведрами, ящиками, бутылками», была торговая контора по продаже новых английских патентованных бумажных полотен. А в 1838 году начинается новый этап жизни дома, когда один из залов снимает для размещения рисовальных классов Московское художественное общество. В 1844?году художественное общество выкупило за 35 тысяч рублей серебром здание полностью. Почему Юшков продал дом не в частные руки, достоверно неизвестно. Есть, правда, сведения, что купцы ему предлагали больше. Но вот чем-то понравилось разорившемуся сибариту художественное общество и их идея создать там учебное заведение.
Так дом Юшкова стал домом для Московского училища живописи, ваяния и зодчества, впоследствии ставшего знаменитым на весь благодаря своим выпускникам. А учились и преподавали (подчас на общественных началах) там люди просто легендарные: Паоло Трубецкой, Шехтель, Шишкин, Серов, Коровин, Нестеров, Петров-Водкин. Лекции по истории искусств читал известный философ Н. Рамазанов, пейзажный класс вели Поленов и Васнецов. Еще одним преподавателем пейзажного класса в 26 лет стал выпускник училища Алексей Саврасов. Будучи мастером своего дела, молодой преподаватель так строго спрашивал со студентов, и, скажем так, не стеснялся в выражениях в адрес лентяев, что студенты его откровенно побаивались. Зато обожали ходить на лекции по истории знаменитого профессора Московского университета Василия Ключевского. Натурным классом в училище руководили В. Перов и И. Прянишников. Интересно, что принимали в училище (а в 1896 году оно уже получило статус высшего учебного заведения) учеников всяких сословий, исключительно за талант. Обучение талантливых студентов было бесплатным. А вот ежели талант не обнаруживался в первые два года учебы, студента безжалостно отчисляли. Правда и самородкам из провинции было не просто — надо же было где-то жить и на что-то питаться. Про одного такого бедного студента, которого звали Исаак Левитан, рассказывали, будто он прятался по ночам в одной из многочисленных пустых комнат дома Юшкова. Говоря современным языком — бомжевал по подвалам. Привидений, по словам друзей художника, он там не встречал, зато приходилось сталкиваться с «нечистой силой» в лице солдата Земляникина — одинокого ночного сторожа училища.
С 1872 года в доме Юшкова устраивались выставки художников-передвижников, и на сопутствующих им заседаниях московской художественной общественности бывали Грановский, Мочалов, Островский, Сергей Соловьёв, Третьяков, Лев Толстой, Чехов, Щепкин.
С осени 1894 года в первом этаже кирпичного надворного флигеля поселилась семья нового преподавателя фигурного класса Леонида Осиповича Пастернака. Флигель сломали в 1902 году и Леониду Пастернаку дали квартиру на четвертом этаже здания, в которой его сын, будущий Нобелевский лауреат, жил еще долго после эмиграции отца и которую вспоминал в стихах о своем детстве. Много детских воспоминаний Пастернака были связаны и с церковью Фрола и Лавра, тогда еще стоявшей буквально через переулок от здания училища. Сейчас её уже нет — церковь снесли при строительстве первой ветки метро. А ярчайшим детским воспоминанием Бориса Пастернака стало увиденное им 10 октября 1894 года с балкона ротонды училища перенесение праха императора Александра III.
В 1911 году в училище был принят со второй попытки молодой Владимир Маяковский. Здесь произошла его встреча с Бурлюком, приведшая в итоге к созданию русского футуризма. Уже после революции поэт часто заходил в свою альма-матер, читал стихи студентам.
После революции 1917 года Московское училище живописи, ваяния и зодчества было преобразовано в Государственные свободные художественные мастерские, которые формировались по всей стране с целью создания новой «советской художественной культуры». В 1921 году на базе бывшего Строгановского училища (также преобразованного в Государственные мастерские) и бывшего училища живописи был создан ВХУТЕМАС (с 1927 года ВХУТЕИН) — Высшие художественно-технические мастерские с полиграфическим, текстильным, керамическим и другими производственными отделениями, а также курсами графиков, художников театра и кино, мастеров фото, декораторов, дизайнеров. В истории ВХУТЕМАС известен далеко не только тем, что его «закончил с отличием» Остап Бендер. Там впервые в мире появилась система подготовки дизайнеров. Важной частью обучения стал разработанный во ВХУТЕМАСе обязательный для всех студентов младших курсов, независимо от их дальнейшей специализации, предварительный курс из нескольких предметов, которые авторы считали обязательными как для студентов-художников, так и для будущих конструкторов предметов быта и техники. Впоследствии такая система подготовки художников-конструкторов стала общепринятой во всем мире — общие пропедевческие курсы и специализация лишь на старших курсах. Студентам преподавали такие мастера, как братья Веснины, Левинский, Н. Ладовский, В. Татлин, А.Родченко, а выпускниками стали прославленные впоследствии А. Дейнека, С. Чуйков, Кукрыниксы, С. Образцов и др.
Зимой 1921 года студенческое общежитие посетил вождь рабочих и крестьян В. И. Ленин. В течение трех часов говорил со студентами об учебе, искусстве, литературы. Посмотрел работы студентов, одобрил и отбыл восвояси, убедившись в правильном соцреалистическом курсе.
В 1930 году ВХУТЕИН был закрыт, но наследие нового художественного ВУЗа не пропало даром. Вместо него возникли Московский архитектурный институт и Московский художественный институт имени Сурикова. На базе же полиграфического факультета ВХУТЕИНа был создан Московский полиграфический институт, занявший дом Юшкова. А в 1938 году директором (тогда институтами руководили директора — должность ректора появилась в СССР значительно позднее) полиграфического института был назначен инженер А. Н. Дыгерн. Почему я об этом упоминаю? Да потому, что 8 декабря 1942 года Алексей Никитович Дыгерн, согласно приказу Народного комиссара боеприпасов СССР, стал первым руководителем (временно исполняющим обязанности директора) Московского механического института боеприпасов Народного комиссариата боеприпасов СССР (ММИБ). А получилось так потому, что с началом Великой отечественной войны полиграфический институт был эвакуирован в Курганскую область. Но большая часть оборудования, институтская библиотека, многие преподаватели и студенты — остались в столице. Позже опасность взятия Москвы гитлеровцами миновала и, когда возникла необходимость создания института боеприпасов, его решили создать на существующей базе полиграфического института. Как оказалось, будущему МИФИ передали не только здание, библиотеку и лаборатории полиграфического института — многие его сотрудники стали сотрудниками ММИБ, включая А. Н. Дыгерна (позже ставшего заместителем директора Московского механического института), и Л. П. Бахметьева, первого заместителя директора ММИБ по научно-учебной работе (он занимал аналогичную должность в полиграфическом институте), впоследствии ставшего деканом инженерно-физического факультета. Московский механический институт (с 1945-го года уже без боеприпасов в названии) стал хозяином дома по 21 по улице Кирова (Мясницкая была переименована, сейчас ей возвращено историческое название) надолго. Три номерных факультета (трубок и взрывателей; патронов и гильз; снарядов, мин и авиабомб) сначала превратились в факультеты К, Т и М (конструкторский, точной механики и механико-технологический). Потом Т превратился в Ф, став инженерно физическим факультетом, и весь институт стал меняться под новую атомную науку. Это превращение в основном закончилось в 1957 году, когда в МИФИ были уже такие знакомые нам факультеты Ф (физико-энергетический), Т (экспериментальной и теоретической физики) и факультет ЭВУСА (электронных вычислительных устройств — впоследствии распавшийся на К и А). Так началась история «знаменитого ядерного ВУЗа страны». А к плеяде замечательных художников, живших, работавших, учившихся в доме Юшкова, нельзя не добавить и Нобелевских лауреатов из МИФИ. На старой территории МИФИ работали Н. П. Семенов, И. Е. Тамм, П. А. Черенков, А. Д. Сахаров. Пятый лауреат премии Нобеля из МИФИ — Н. Г. Басов — учился на старой территории, а впоследствии пришел работать в МИФИ, который был уже на Каширском шоссе.
Кстати, расположенные в подвале МИФИ лаборатории породили среди недалеких жителей центра Москвы по сей день бытующую легенду, что именно тут, «в непосредственной близости от православных святынь» «по приказу кавказского еврея Берии» был размещен первый советский атомный реактор «на котором работал диссидент Сахаров». Как говориться, без комментариев. Возможно тому способствовала большая секретность института, следы которой остаются и сегодня. Даже сейчас, набрав в Яндексе «дом Юшкова» можно получить кучу информации по его истории прошлого и позапрошлого веков, но чтобы найти упоминание о МИФИ искать нужно долго. В лучшем случае окажется, что дом в этот период занимали «разнообразные конторы и организации». Уж куда тут разнообразнее, как говориться.
Постепенно институт расширялся. И старого здания уже не хватало для работы. А в 1962 году памятник архитектуры на улице Кирова неожиданно приглянулся Хрущеву как место для свежесозданного Мосгорсовнархоза. И вместо планировавшегося постепенного переезда на новую территорию на окраине Москвы, куда и метро тогда еще не ходило (да, тогда дом 31 по Каширскому шоссе был городской окраиной, практически деревней), был издан приказ о немедленном переезде в еще недостроенные корпуса. По рассказам старожилов, переезд был похож на эвакуацию во время войны — всем приходилось участвовать: и сотрудникам, и студентам. Вот только мюонная лаборатория кафедры экспериментальной ядерной физики ухитрилась не выполнить приказ и осталась на старой территории почти на 26 лет, покинув дом Юшкова только 4 октября 1988 года. С тех пор, как МИФИ покинул здание, после совнархоза там размещался проектный институт. Потом другие учреждения. Но цепочка прервалась. И старожилы Москвы горестно замечали — памятник архитектуры выглядит все более и более заброшенным. В восьмидесятых годах он совсем пришел в упадок, там даже стекла как будто бы не мыли. В 1986 году дом передали Институту живописи, скульптуры и художественной педагогики, который в 1989 году стал Российской Академией живописи, ваяния и зодчества, созданную и возглавляемую И. Глазуновым. Академия располагается в доме Юшкова и сейчас. Только в девяностых годах прошлого века, наконец-то, сделали капитальный ремонт, появилась вывеска, затеплилась какая-то жизнь в бывшем дворце.
Сегодня историко-архитектурный комплекс «Дом И. Юшкова» реставрирован, занесен в памятный Реестр культурного наследия, охраняется государством. Дом этот всегда был тесно связан с отечественной культурой, был для бедных талантов неким «рогом изобилия», дал многим путевку в жизнь. Первые двадцать лет МИФИ на старой территории только подтверждают это. Страна гордилась художниками из училища живописи, гремела слава карикатуристов и конструкторов из ВХУТЕМАСа, а когда пришло время «лириков в загоне» — страна гордилась «засекреченными физиками» из МИФИ. Сейчас, наверное, другое время. Но дом гениального архитектора, сослужив свою службу для МИФИ, все еще стоит там, у почтамта, на пересечении дорог практически в центре Москвы. Кто знает, чьей альма-матер он станет завтра? И кем станут те, кто свяжут с ним свою судьбу? Хочется верить, что мы ими тоже будем гордиться.
В академии Глазунова сейчас говорят о возрождении старых традиций дома. Очень надеюсь, что они имеют ввиду все-таки не стены, а главную традицию последних двух сотен лет этого дома — собирать таланты по всей стране и учить их. Бесплатно. Качественно. Потому что с этой традицией можно смело переселяться в любой новый дом. Даже если он на Каширском шоссе.



Оставить свой комментарий:

Автор:
Комментарий:
Спам тест: